20 - 21 ДЕКАБРЯ ПРАЗДНИК "КОЛЯДА"

РУССКИЙ МЯЧ

     К моему удивлению Милонежка не спала. Девочка-подросток лежала с открытыми глазами и о чём-то думала. 
     — Ложись скорее, — шепнула она мне, — а то папа проснётся. 
     Когда я лёг, девочка, прижавшись ко мне, тихо прошептала: 
     — Завтра побереги себя. Мы все будем переживать, если тебя нечаянно покалечат. 
     — Ты можешь объяснить, что завтра будет? Я же ничего не знаю. 
    — Завтра с обеда начнётся игра в русский мяч. 
     — Ну и что? 
    — Это похуже, чем регби. Наша игра не может окончиться вничью. Обязательно нужна победа. А победить, ой, как сложно. Иногда с обеда играют весь день и даже ночь напролёт. 
     Победитель выявляется только под утро следующего дня. Для такой игры сестры тебя и лечили. 
     — А я думал, что будет кулачка. 
     — Она тебя ждёт, только кулачка групповая. Настоящий бой. Сам увидишь, жестокая свара! Запрещены удары головой, по лицу, локтями и удушения. А всё остальное будет... 
     Но главное не драка, а игра. Понимаешь, победить очень почётно. Прошлый год наша команда проиграла. И над нами целый год смеялись... Завтра всё узнаешь, а сейчас давай спать. 
     Закончив разговор, девочка-подросток заботливо накрыла меня одеялом и притихла. 
     «Так вот, оказывается, что? — дошло, наконец, до меня. — Всё дело в игре, а не в кулачных поединках! Наверное, они тоже будут, но самое основное испытание на прочность — игра в старинный русский мяч. Что же, раз надо, значит, надо! 
     Думаю, с правилами меня познакомят, а там, как повезёт! 
     И что бы назавтра не быть сонной мухой, я заставил себя уснуть. 
     Меня разбудил Добран Глебыч. 
     — Ну, что, Ар-Белослав, сегодня у нас день испытаний. 
     Давай-ка вставай, и я тебя познакомлю с тем, что нас всех ждёт на льду озера. 
     — Кое с чем меня Милонежка вчера познакомила. 
     — Ах, она проказница! — смеясь, возмутился отец девочки. 
     — Как она смела? Значит, не спала, тебя дожидалась, чтобы опередить родимого батьку! За такой проступок ей накрывать на стол. 
     — Я живо! — засмеялась девочка, спрыгивая с лавки. — Вы только печку растопите. 
     Когда, приведя себя в порядок после сна, мы всем своим скопом уселись за стол, Добран Глебыч, обращаясь ко мне, сказал: 
     — Ты сегодня, Ар, не только увидишь забытую ныне нашу древнюю русскую игру в мяч, но и сам сможешь в ней участвовать. Конечно, если захочешь! — и глаза старейшины лукаво заблестели. 
     — Я уже захотел, хотя Милонежка меня вчера изрядно напугала. 
     — Наверно, дочка, для того ты и не спала? — улыбнулся девочке отец. 
     От слов помора Милонежка покраснела. 
     — Нет, папа, я не собиралась пугать Белослава. Наоборот, я его подготовила к тому, с чем ты его сейчас познакомишь. 
     — Мне хочется вот что тебе сказать, Ар, — повернулся ко мне помор. 

     — Не британцы изобрели футбол, а скорее всего, бореалы или даже ориане. Эта игра архидревняя. Ей много тысяч лет. Только древний футбол не такой, каким мы его знаем. Он несколько иной. 
     Во-первых, мяч можно брать в руки и нести, 
     во-вторых, можно его пинать, толкать, словом, делать с ним, что угодно, лишь бы он двигался в нужном направлении. 
     — А куда он должен лететь? — задал я интригующий меня вопрос. 
     — Каждая команда отбирает мяч себе. Не в ворота противников, как в футболе, а наоборот. Мяч должен попасть за «свою» черту. Чтобы его отобрать, иногда и прибегают к кулакам, пинкам и борцовским приёмам. Игроков на драку провоцирует азарт. Кончено, дерутся без жестокости. 
     — Милонежка мне сказала, что головой не бьют и локтями по лицу тоже. 
     — Не бьют и по глазам, и по горлу. Но это не означает, что тебя так не ударят. Всё может быть. Понятно, что специально по глазам никто тебя бить не станет. Но случайно могут и задеть. Поэтому будь внимателен, везде успевай! Игра обычно идёт до победы одной из команд, поэтому она может длиться сколько угодно. Теперь ты понимаешь, какой должна быть выносливость? 
     — Этим наша национальная игра напоминает игру в мяч у индейцев Мезоамерики, — вспомнил я историю Нового Света. 
     — Да, напоминает. Но победившую команду в жертву богам не приносят, — улыбнулся помор. — Так что готовься. После завтрака и отдыха пойдем на озеро. 
     — Ты что, тоже будешь играть? 
     — Нет, конечно, не тот у меня возраст. Дело не в силе и скорости, просто по правилам игроки должны быть не старше 50-пятидесяти лет. 
     — А после игры в мяч будут ещё какие-нибудь состязания? 
     — Конечно, будут, это и «стенка на стенку», и поединки на поясах, и кидание тяжёлых камней на расстояние. Для женщины стрельба из малокалиберных винтовок. Ещё до войны стреляли из луков. Но время требует своих поправок. Хотя наши луки до сих пор целы. Целы и стрелы. Чтобы не забыть технику стрельбы, мы стреляем из них, но в другие праздники. Например, в купальские. Русский же мяч — игра особая. 
На несколько секунд Добран Глебыч замолчал, а потом продолжил: 
     — Не знаю, поймёшь ты или нет, может, рано тебе, но я всё-таки скажу: это не игра и не состязание. Скорее, в своей среде мы сохраняем особый сакральный механизм взгляда в будущее. Причём посредством игры в мяч... 
     — Ничего не понимаю! — посмотрел я на старейшину. 
     — Тут всё просто, но одновременно и сложно. Понимаешь, установку на победу одной из команд даёт жрец. Если победят «жёлтые», то сбудется это, а если победят «зелёные», то противоположное. И только ему известно, что он загадал. Но суть в том, что игроки из обеих команд уверены, что от их победы зависит всё позитивное. Поэтому и играют, что называется, насмерть! 

     — Вот, оказывается, как? — задумался я. 
     — Да, вот так. Теперь ты осознаешь, какое испытание ждёт обе команды. Да и тебя тоже, — окинул меня взглядом старейшина. — Через час начнём собираться. Оденешь наколенники, сапоги, специальную шапку. Броня, невесть какая, но без неё никак. Хоть что-то. 
     И на самом деле после часового отдыха Добран Глебыч стал готовить меня к долгому изнурительному испытанию. На мои ноги были надеты самодельные, довольно крепкие наколенники из сухой кожи, голени обмотали тонким льняным бинтом, который держался за счёт плотных кожаных голенищ сапог. В завершении всего на меня была надета плотная шапка из толстой бычьей кожи под вид импровизированного шлема. 
Когда экипировка была закончена, помор ещё раз её проверил и, оставшись довольным, взяв меня за плечи, сказал: 
     — Это тебе, Гор, на всю жизнь. То, что сегодня предстоит почувствовать и увидеть, останется в твоём сознании до конца твоих дней. Запомни, как бы трудно ни было, ты должен не только устоять на ногах, но и помогать своей команде, иначе тебя станут презирать. И не только игроки, которые на тебя надеются, но и все, кто тебя знает. Понял? 
     Я молча кивнул. Когда мы все вместе вышли из нашего домика и направились к площадке для игры в мяч, я невольно обратил внимание на лица сопровождавших нас женщин. Никто из них не улыбался. Даже всегда весёлая Светлена выглядела подавленной и угрюмой. 
     — Вы же не на похоронах! — вгляделся в лица своих красавиц старейшина. — Вы что такие мрачные? Переживаете за своего любимца? 
     — Ничего с ним не произойдёт! 
     — Видишь, что получается? — повернулся он ко мне. — Ты даже моих жён в себя влюбил. Переживают за тебя, аж мне завидно! Ну, что скажете, правду я говорю или нет? 
     — Перестань, Добран, — оборвала мужа Валентина. — Ты что сам не переживаешь? Там же сейчас мясорубка начнётся. 
     Вы же больше дерётесь, чем играете. А для него, — показала она на меня глазами. — Всё это в первый раз! 
     — Переживаю, девчонки, переживаю! — согласился с Валентиной Добран Глебыч. — Но что делать? Он гость, таков закон! 
     И, посмотрев мне в глаза, старейшина сказал: 
     — Ты, вот что, если увидишь, что кто-то по отношению к тебе явно перегибает палку, не жалей! В нашей игре благородство неуместно. Только не надо насмерть. А всё остальное можно... Одного-двух поставишь на место, другим будет неповадно... Думаю, до тебя дошло? Плохо то, что ты без лопаты. С ней бы у тебя лучше получилось. 

     От последних слов старейшины женщины заулыбались. 
     Насупившейся осталась только Дашенька. В этот момент всей своей компанией мы подошли к ледовому ристалищу. Рядом с ним, несмотря на то, что до начала ритуальной игры было не менее часа, собралось довольно много народу. Как я понял, у площадки толпились игроки и их провожающие. 
     — Вот и обе команды, — показал мне на беседующих и улыбающихся игроков глава семейства. — Теперь ты должен выбрать, за какую команду играть, у одной из них повязки будут жёлтые, у другой зелёные. Видишь, парни их уже надевают. 
     — Естественно, буду играть за «жёлтых»! — сделал я выбор. 
     — Это цвет Солнца! 
     — Тогда подойти вон к тому парню и возьми себе повязку, — показал Добран Глебыч на высокого сухощавого паренька, который держал в руках лоскуты жёлтой и зелёной ткани. Взяв себе жёлтый платок и повязав его на свою шапку, я направился к своей команде. Молодые парни с жёлтыми повязками встретили меня доброжелательными взглядами. 
     — Ты когда-нибудь играл в наш мяч? — спросил меня бородатый здоровяк, оказавшийся капитаном команды. 
     — Нет, не приходилось, но с правилами знаком. 
     — Тогда внимательно следи вот за этими парнями, они опытные и игру хорошо знают. И помни, твоя задача мешать зелёным. Если кто ударит, тоже бей. Это прощается, только не по болевым точкам и глазам. Уяснил? 
     Я кивнул. 
     — Тогда добро! 
     В каждой команде я насчитал человек по двадцать пять. 
     Но капитаны команд, выстроив своих игроков, пятерых недовольных отсеяли. 
     — Играем двадцать на двадцать. Таково правило! — подняв руку, провозгласил капитан зелёных. — И без обид! Ваше дело — смотреть и, если потребуется, прийти на замену. 
     — А где мяч? — невольно задал я вопрос рядом стоящему парню. 
     — Его принесёт старик Белослав. Скоро ты его увидишь. 

     В это время четверо мужчин размечали линии команд и ещё раз измеряли длину площадки. Когда все эти дела были, наконец, закончены, через толпу собравшихся болельщиков протиснулся, держа в руках здоровенный кожаный мяч, хранитель. Он жестом подозвал к центральной линии обе команды и, подняв руку, сказал: 
     — Всех присутствующих и наших игроков поздравляю с началом игры! Да победит сильнейшая из команд! 
С этими словами жрец бросил тяжелый кожаный мяч на лёд. И что тут сразу началось! Драка, самая настоящая драка! Игроки обеих команд, пытаясь овладеть мячом, толкались, били друг друга плечами, ногами, цеплялись за одежду. Несколько секунд я никак не мог сообразить, что мне делать. 
Куда бежать и как помочь своей команде. Но, увидев, что ценой невероятных усилий жёлтые, вырвав мяч у зелёных, бросились к своей линии, а зелёные стали их преследовать, я кинулся помогать своей команде. 
     «Надо помешать догнать своих, — вертелось в голове. — Но как? Кого-то схватить в охапку, кого-то толкнуть, а кого-то вообще сбить с ног». 
     Но не успел я об этом подумать, как сам кубарем полетел на лёд, и по мне пробежало сразу несколько человек. Поднявшись на ноги, я увидел, что ход игры изменился. Теперь мяч захватили зелёные, и жёлтые изо всех сил пытаются им помешать. Битва за мяч идёт уже на территории зелёных. И я, охваченный азартом игры, бросился в самый центр свалки. 
     «Надо любой ценой вырвать мяч у зелёных, — вертелось в голове. — Не дай бог, если они выиграют. И нашим придёт в голову, что проиграли они из-за того, что взяли себе в команду челдона». 
     После крещения на льду, я вошёл в раж и перестал церемониться. Игра сделала своё дело, и теперь толкнуть или сбить человека с ног для меня стало вполне нормальным делом. 
     «Если не ты, то тебя!» Это правило я уяснил с первых секунд игры. И поэтому стал сбивать с ног всех, кто пытался меня задержать или остановить. 
     «Вы ребята серьёзные, но и я не прост, — вертелось в голове. — Попробуйте уложить меня, если я этого не хочу!» 
И всё же несколько раз я тоже оказался на льду, но не по оплошности, а потому, что стало очень скользко. Ледяное поле под подошвами сапог быстро раскаталось. И устоять на нём стало проблематично. Но такая неприятность людей только раззадорила. Игроки падали, теряли шапки. То там, то здесь возникала куча-мала. Но игра ни на секунду не стихала, а наоборот, набирала темп. Через десять минут борьбы за мяч, я понял, что победит только та команда, которая окажется более выносливой. Потому что с кожаным мячом в руках убежать от преследователей по льду, как бы ты не бегал, практически невозможно. Тебя всё равно догоняют, а игры в пас не получается. Мяч слишком тяжёл, далеко его не пнуть и не кинуть. Пробившись через очередную свалку к мячу, я увидел, что снова опоздал. Мяч подхватил один из зелёных и бросил своему напарнику. Жёлтые устремились его догонять, и я вместе с ними помчался за убегающими. И в этот момент прямо перед моим лицом буквально из пустоты возник здоровенный кулак. Каким-то чудом я от него увернулся, но второй кулак, на этот раз сбоку, тут же сбил меня с ног. Падая, я заметил, что атаковавший меня своими пудовыми кулаками пытается остановить и лидера жёлтых. Последний неимоверным усилием вырвал у одного из зелёных мяч и теперь, уворачиваясь от ударов, ищет глазами, кому бы его передать. Как я оказался на ногах и перехватил руку громилы, до сих пор для меня остается загадкой. Я понял, что произошло, когда молодой помор оказался на льду, и я двумя ударами сбил с ног ещё одного ухаря. Защита пришла вовремя, и наш капитан успел передать мяч своим. Но не тут-то было. Парней, несущих мяч, через несколько секунд сбили с ног. И нам пришлось всей командой переместиться на половину противника. Там за мяч опять завязалась драка. Когда я прорвался к дерущимся, мяч оказался у нас, и жёлтые который раз бросились на свою половину. Добежать до заветной линии осталось совсем чуть-чуть, не больше десяти метров, но противник опять применил «тяжёлую артиллерию». Из разбитых носов и губ брызнула кровь, а мяч опять стал перемещаться на сторону зелёных. 
     — Беречь силы! Играть придётся долго, — услышал я голос нашего капитана. 
     Примерно то же самое выкрикнул и лидер зелёных. Через несколько минут темп игры немного спал, но она не стала менее жестокой. Ещё немного, и битва за мяч опять началась в центре площадки. Секунд пять игроки обеих команд обменивались ударами. А потом началась настоящая свара, в ход пошли борцовские приемы, удары локтями и головой. Выбежавшие на лёд старейшины еле растащили дерущихся и увели с площадки наиболее сильно пострадавших. После замены игроков, несмотря на предупреждение капитанов, темп игры снова вырос. Получив ещё несколько ощутимых ударов, я понял, что если игра продлится до вечера, то где-нибудь в очередной свалке меня расплющат так, что окажусь на носилках. 
«Что же делать? — вертелось в голове. — Если пытаться бороться за мяч и помогать команде, значит, без конца ловить удары. Но если не играть, то надо самому драться. А что? 
     Идея! Этим ведь можно здорово помочь рвущимся к заветной линии своим. Интуитивно в начале игры я не раз начинал драку. Значит, не надо расслабляться». 
     И я тут же въехал ладонью по носу набежавшему на меня парню. Тот уселся на лёд, а я атаковал второго, потом третьего, ударил ногой четвёртого. Чтобы как-то угомонить драчуна, на меня бросились сразу человек пять, и этим тут же воспользовалась наша команда. Краем глаза я увидел, как мяч снова оказался у жёлтых. И они, построившись клином, что есть силы, устремились на свою территорию. Больше я ничего не увидел. В голове что-то вспыхнуло и погасло. Тупая боль пронзила тело, я полетел в разверзшуюся бездну. 
Очнулся я от могучего баса Добрана Глебыча. Помор не говорил, он ревел: 
     — Если кто к нему подойдёт, убью на месте! Игра окончена! 
     Вы что, с ума посходили?! — перевернувшись на спину, я увидел злобные лица зелёных, стоящих рядом со мной, Добрана Глебыча и улыбающиеся лица бегущих к нам игроков родной команды. — Встать можешь? — наклонился надо мною старейшина. 
     — Попробую, — улыбнулся я ему разбитыми губами. — 
     Только голова сильно кружится. 
    — Эти придурки на нём проигрыш вымещать стали! — показал Добран Глебыч подбежавшим жёлтым на ещё не пришедших в себя зелёных. 
     — Что?! — зарычал здоровяк из жёлтых. 
     И тут же один из зелёных полетел от его удара кубарем. 
     — Стойте-стойте! — раздался голос старейшины. — Хватит избивать друг друга! За то, что он отвлёк ваше внимание и сыграл на инстинктах, — показал помор на меня, — его уважать надо! Сами виноваты! Лучше помогите бойцу встать. 
     И тут же, то ли от слов старейшины, то ли по какой-то другой причине, лица зелёных стали другими. Кто-то из них, уже улыбаясь, протянул мне руку. Поднявшись на ноги, я понял, что идти не могу. Начало тошнить и сильно закружилась голова. 
     — Э.. .э! Да у тебя, парень, сотрясение, — обнял меня Добран Глебыч. 
     — И рёбра огнём, дышать трудно, — добавил я. 
     — Кто из вас пинал лежачего, да ещё и в голову? — оглядел помор собравшихся зелёных. 
     — Мы с ним сами разберёмся, — подошёл к старейшине капитан их команды. — Крыс ты, Гриня! — взглянул он исподлобья на одного из своих. Лежачего грызут только крысы. 
     Ты опозорил всех нас! 
     Но в это время раздался глосс волхва Белослава. 
     — Что-то не вижу радости на лицах?! Выиграла та команда, на которую я поставил. Всё хорошо, внуки и правнуки! Всё хорошо! А ему спасибо, — показал он на меня. — Давайте парня на носилки и к дому. Тёзке лежать надо! И не один день... 
     Услышав слова старого, все, и зелёные, и жёлтые, сразу повеселели. Теперь передо мной светились радостные лица игроков обеих команд. Люди поздравляли друг друга. И было видно, что зелёные искренне радовались своему поражению. 
     Неизвестно, откуда появились носилки, и как я не протестовал, мне пришлось на них лечь. 
     Несли меня к дому и зелёные, и жёлтые, двумя командами. Несли не как пострадавшего, а как героя. 
     «Вот и закончилась моя игра в русский мяч, — размышлял я, качаясь на носилках. — Неплохо я устроился! И смех, и горе!» 
     Видя, что я о чём-то думая про себя, улыбаюсь, повеселел и Добран, и всё его окружение. Женщины стали шутить и смеяться, вспоминая об игре. 
     — Сколько времени мы играли? — спросил я старейшину. 
     — Три с половиной часа! — ответил он мне.

     Но кто-то ведь сзади по голове меня ударил? Да так, что и тошнит, и шатает, и перед глазами круги. Такой удар невооружённой рукой, да ещё через толстую кожаную шапку вряд ли возможен. Получается, что по голове меня отоварили чемто тяжёлым. Интересно, Добран догадался, что произошло?» 
     В домике кроме меня никого не было. Это тоже казалось странным. Но вот, наконец, открылась дверь, и на пороге появился князь-старейшина. Скинув верхнюю одежду, он сел рядом и, осмотрев меня, спросил: 
     — Как себя чувствуешь? 
     — Так же. Голова кругом и тяжело дышать, что-то с рёбрами. 
     — Давай-ка будем раздеваться, — поднялся со своего места помор. — Надо осмотреть ушиб. 
     Но в этот момент в домик ввалились все наши женщины. 
     По их озабоченным и возмущённым лицам я понял, что что-то произошло. 
     — Знаете, что нашли в кармане у Грини? — заговорили они хором. 
     — Свинчатку! Это он ею через шапку Гора по голове! 
     — Свинчатку?! — Добран Глебыч, несмотря на свою сдержанность, побелел. — Позор! Какой позор! Неужели перед каждой игрой придётся обыскивать всех участников? Хуже некуда! Что происходит с людьми? Хоть не отпускай никого из хуторов?! Как поживут год-полтора в системе, так и мозги наизнанку! 
     — Ну, и что с ним теперь будет? — спросил я. 
     — Сначала суд! — старейшина нервно заходил по домику. 
     — Потом изгнание. 
     — Но ведь у него наверняка семья? 
     — Семьи это не касается. Если муж — подонок, жёнам и детям не обязательно за ним следовать. Таков наш закон. И ведь он тебя, лежачего, пинал! 
     — Хуже не бывает, — вздохнула Валентина. 
     — Ничего, — сбросила с себя шубу Светлена, зато ты увидел наше общество с другой стороны. 
     — Давай-ка я осмотрю твои рёбра. Можешь встать? 
     Я нехотя поднялся и стал раздеваться. Не дожидаясь, когда я закончу, женщины стащили с меня рубашку и всю остальную одежду. 
     — Посмотри, Добран, на нём живого места нет! — оглядела меня Ярослава. 
     — Сплошная отбивная, — добавила Валентина. — Касаться его страшно. 
     — Посмотрите, если ребро сломано, то нужна перевязка и покой, — покачал головой, оглядывая меня, старейшина. 
     К счастью, ребра мои оказались целы. Всё обошлось сильным ушибом. 
     — Тебя мускулатура спасла, — повеселела Светлада. — Успел вовремя её напрячь. 
     — Не мускулатура, а руки. Посмотри на них, — пробасил помор. — Пинки прошлись по рукам. 
     Через несколько минут натёртый сухой бодягой, перевязанный и снова одетый я лежал на своей лавке и думал о произошедшем. 

     «Оказывается, подонки встречаются везде, даже в таком вот рафинированном обществе, как это. Разница только в том, что отсюда их вышвыривают, а в социуме они процветают. Общинные отношения являются мощным фильтром. 
Здесь все люди, как на ладони. Это, безусловно, хорошо. Поэтому Иосиф Виссарионович Сталин и сделал ставку на построение в СССР общин. Только не успел». 

     Но тут мои размышления прервала вошедшая в домик Дашенька. 
     — Устала я что-то от праздника, — посмотрела на меня девушка. — Можно я побуду с тобой? 
     — Садись, — улыбнулся я ей. — Мне не жалко. 
     Но не успела Даша раздеться, как в домик пришли Милонежка, а следом за ней и две её сестрёнки. Девушки, посматривая на меня, сделали вид, что занялись хозяйственными делами, а на мои уговоры отправиться на праздник, отвечали очаровательными улыбками. 
     — Смотри-ка, в каком он цветнике, а?! — внезапно раздался голос вошедшего в избушку старика хранителя. — Интересно, что вы здесь все делаете? — оглядел он оторопевших красавиц. 
     — Ну-ка, вон все из дому! Мне с нашим драчуном поговорить надо. 
     Услышав слова старика, девушки быстро собрались и, перешептываясь, вышли на улицу. 
     После ухода женщин жрец с минуту внимательно смотрел на меня, потом сказал: 
     — Ну и тактика у тебя, парень! Прямо скажем, неожиданная! Вместо того чтобы играть, устроил целое побоище! Не успокой тебя Гриня, что бы ты ещё натворил? 
     — Как я понимаю, ты своего Гриню со свинчаткой в рукавице ещё и оправдываешь? 
     — Ему оправдания нет! Но и ты хорош. 
     — Так ведь мы и так без устали метелили друг друга целых три часа! Я просто усилил то, что уже бурлило. 
     — Усилил! Он, видите ли, усилил! — старик нервно заходил по домику. — От твоего усиления кое у кого искры из глаз посыпались. 
     — Они что, на меня в обиде? 
     — В общем-то нет, наоборот, говорят, что ты просто молодчина! Показал, как можно побеждать. Но, понимаешь, такой приём у нас запрещен. Негласно, конечно. Он слишком жесток. 
     — Наоборот, гуманен! — возразил я. 
     — Что ты имеешь в виду? 
     — Ты же сам видел! Как только они меня стали избивать, сразу игра и закончилась. А так играли бы ещё часов пять. И всё в сплошном мордобое. 
     — Но ведь я не тебя виню в жестокости, а тех, от кого ты получил. Могли бы сгоряча и убить. 
     — Так ведь не убили! 
     — Ладно, Добран вмешался. Я его таким раздраженным никогда не видел. Понял теперь, о чём я? 
     — Дошло, — улыбнулся я хранителю. — Больше на рожон не полезу. 
     — Что, надеешься ещё раз поиграть в наш мячик? 
     — Может, не у вас, но у себя в Сибири надеюсь. Обязательно надо возродить эту игру. 
     — Надо, — согласился старик. — Но необходимо жёсткое судейство. Как видишь, даже у нас дураки встречаются, а что будет, если играть начнут все подряд? 
     — До такого не дойдёт, — успокоил я хранителя. — Не то время. 
     — Хотелось бы в это верить. Но я не пугать тебя пришёл, а сказать, что тебе придётся пройти рунное посвящение. Это случится в феврале, не раньше. Месяц будем тебя к нему готовить. Ты как, согласен или нет? 
     — Конечно, согласен, — улыбнулся я хранителю. 
     — Тогда добро! А сейчас поговорим вот о чём, — пододвинул поближе ко мне свою скамейку ведун. 
"Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации." 4 книга стр. 675-721